СЛОВО, значимая самостоятельная единица языка, служащая для называния предметов, их свойств, явлений, отношений и т.д., а также обладающая совокупностью фонетических, грамматических и семантических признаков, присущих словам в данном языке.
С понятием слова связан следующий парадокс. Это понятие, с одной стороны, является самоочевидным, интуитивно ясным. Исследователи экзотических, бесписьменных языков неоднократно обращали внимание на то, что носители этих языков без всякого труда оперировали этим понятием: перечисляли отдельные слова, диктовали тексты, делая между словами паузы, чтобы дать исследователю возможность записать и т.д. Общее представление о том, что речь состоит из слов, свойственно носителям языков самой разной структуры.
С другой стороны, для лингвиста понятие слова чрезвычайно трудноопределимо. Даже в рамках одного языка очень трудно дать строгое формальное определение слова, такое, чтобы все, что интуитивно ощущается как слово, соответствовало бы этому определению, а то, что носитель языка не воспринимает как слово, противоречило бы ему. При этом задача еще усложняется, если требуется дать такое определение слова, которое было бы универсальным, т. е. приложимым ко всем языкам. Л.В.Щерба писал: "В самом деле, что такое „слово“? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого, собственно, следует, что понятия „слово“ вообще не существует".
По этой причине многие лингвисты в принципе отказываются от понятия слова, предпочитая пользоваться терминами с условным и более узким значением — такими, как лексема, вокабула, словоформа, ЛСВ (лексико-семантический вариант) и даже словема. Ср. также, например, понятие фонетического слова — единицы, которая ведет себя как слово с точки зрения только фонетических критериев. Показательно и то, что в прикладных исследованиях термин слово часто используется в узком и чисто формальном смысле: в этом случае под словом понимается последовательность символов между двумя пробелами. Ясно, однако, что такое понимание очень далеко от того смысла, который сам язык вкладывает в слово слово. Кроме того, такое понимание, будучи пригодным для решения некоторых прикладных задач, едва ли отражает реальность языка: ведь слитные и раздельные написания — это в значительной мере условность и дань традиции, не говоря уже о том, что в некоторых системах письма текст вообще не делится на слова. Так, например, было в древнерусском языке до 16 в.
По-видимому, следует считать, что трудность построения строгого определения не должна становиться основанием для полного отказа от столь важного понятия, каким является слово, особенно учитывая, что за ним стоит, как заметил Э.Сепир, психологически нечто реальное. Для определения понятий такого рода, которые связаны с интуитивно очевидными, но трудноопределимыми явлениями, можно пользоваться следующим методом. Нужно составить список признаков, которые характерны для соответствующего явления, не требуя при этом, чтобы в каждом случае имел место полный набор признаков. Имея такой список типичных признаков слова в разных языках, можно увидеть, что в некоторых случаях единица отвечает всем критериям, в других — большей их части, и чем меньше у данной единицы таких признаков, тем меньше оснований считать ее словом. Кстати, очень вероятно, что в тех же самых случаях, когда лингвист констатирует, что отнесение данной единицы к словам сомнительно с точки зрения набора признаков, носитель языка также усомнится, слово ли это. Наличие же единиц переходного статуса (скажем, промежуточных между словом и словосочетанием или между словом и морфемой) — это естественное явление. В языке, как и вообще в мире, границы обычно размыты.
Не является препятствием также и то, что в разных языках на первый план выходят различные критерии. А.И.Смирницкий писал: "В одних языках… слова выделяются более или менее четкими фонетическими признаками (ударение, сингармонизм, законы конца слова и пр.); в других, напротив, фонетические признаки слова совпадают с тем, что мы находим у других образований (например, у морфем или, напротив, целых словосочетаний). Все многообразие особенностей отдельных языков может, однако, нисколько не препятствовать определению „слова вообще“, поскольку в этом многообразии выделяются и общие черты, выступающие как наиболее существенные признаки слова, при всех возможных отклонениях от типичных случаев".
Можно выделить следующие наиболее важные признаки слова (следует при этом иметь в виду, что, по-видимому, ни один из них не имеет абсолютного и тем более универсального характера).
Графические признаки слова. На письме слова обычно отделяются друг от друга пробелами. Это наиболее условный и довольно ненадежный критерий выделения слова, однако для большинства слов он работает. Существенно при этом, что графическое разделение на слова, хотя оно и условно, в целом определяется интуитивным ощущением того, что такое слово, поэтому нельзя считать, что за этим критерием не стоит никакой языковой реальности. Однако во многих случаях нельзя полагаться только на написание. Так, по норме современного немецкого правописания следует писать spazieren gehen (’пойти погулять’). Но до последнего времени эту единицу следовало писать в одно слово — spazierengehen. Означает ли такое изменение правил, что эта единица была словом, а потом перестала им быть? Разумеется, нет. Русское местоимение никто пишется слитно, однако не в сочетании с предлогом (ни у кого). Является ли никто словом и перестает ли оно им быть в сочетании с предлогом? Этот вопрос нельзя решить, не обращаясь к другим критериям слова.
Фонетические признаки слова. Существует несколько таких признаков. До и после каждого слова возможны паузы. Кроме того, в каждом слове обычно имеется ударение, причем только одно. Этот критерий также не абсолютен. Например, признак наличия ударения не позволяет отнести к словам многие служебные слова (предлоги, союзы, частицы). Кроме того, например, сочетания типа зá голову, в которых ударение переносится на предлог, фонетически составляют единое слово. Если же при этом посмотреть на полнозначное существительное голову, то мы увидим, что в сочетании с предлогом на существительном ударения как раз нет, и значит, фонетически оно словом не является. Кроме того, существует, в том числе в русском языке, такое явление, как второстепенное ударение, которое имеет место в некоторых сложных, особенно длинных или плохо освоенных словах. Например, в слове литературоведение есть не только основное ударение на слоге "ве", но и второстепенное, более слабое ударение — на слоге "ту". Второстепенное ударение противоречит принципу единственности ударения в слове. Однако, хотя признак наличия и единственности ударения срабатывает не всегда, в целом это важный и, по-видимому, универсальный или почти универсальный признак. Вообще ударение присуще самым разным языкам, и основная функция его, собственно, состоит именно в том, чтобы разграничивать слова в тексте. В языках с фиксированным ударением, таких, как французский, где ударение всегда падает на последний слог, или польский, где оно падает на предпоследний, ударение прямо указывает на границу между словами. В языках же типа русского, где ударение может приходиться на любой слог, точно провести границу между словами только на основании ударения невозможно, однако цельность слова обеспечивается другими фонетическими средствами. В частности, первый слог перед ударением в меньшей степени подвержен редукции (ослаблению), чем другие безударные слоги. Кроме того, например, на конце слова звонкие согласные оглушаются. Эти и подобные признаки слова не во всех, но во многих случаях позволяют провести границу между словами на основании фонетического критерия. Особые фонетические явления на границе слов (сандхи) существуют в разных языках. Впрочем, во многих случаях подобные явления наблюдаются и на стыке морфем.
К фонетическим признакам слова, отсутствующим в русском языке, но имеющимся, например, в языках тюркских, относится и такое явление, как сингармонизм. Оно состоит в том, что в пределах одного слова гласные должны быть одного типа. Такое выравнивание также служит достижению фонетической цельности слова, и в этом смысле функция его аналогична функции ударения.
К структурным признакам слова относят непроницаемость и непереставимость частей. Под непроницаемостью понимается невозможность включения в данную звуковую последовательность другой звуковой последовательности того же уровня. Однако этими признаками обладают не только слова, но и некоторые устойчивые сочетания. Так, в выражении Милости просим нельзя поменять порядок слов (неправильно сказать: Просим милости, по крайней мере в этом значении). Нельзя и вставить в это выражение еще какое-то слово (неправильно: Милости очень просим). С другой же стороны, этот признак может нарушаться у тех единиц, которые естественно счесть словами. Ярким примером нарушения критериев непереставимости и непроницаемости являются немецкие отделяемые приставки. Такие единицы, как aufstehen (’вставать’), anfangen (’начинать’), ausgehen (’выходить’) ощущаются любым носителем немецкого языка как полноценные слова. Однако в большой части грамматических форм эти приставки отделяются и помещаются в конце предложения; ср. ich stehe auf (’я встаю’). При этом между остальной частью слова и приставкой можно поместить другие слова; ср. ich fange schnell an (’я быстро начинаю’), ich gehe mal aus (’выйду-ка я’). Более того, количество слов, которые могут находиться между основной частью слова и приставкой, ограничено только представлением о разумной длине предложения (часто их бывает, например, пять или даже десять). В русском языке критерий непроницаемости нарушается у местоимений типа никто, кое-кто в сочетаниях с предлогами; ср. ни с кем, кое у кого (но не типа кто-то). При этом местоимения кто-то и кое-кто с точки зрения других критериев ведут себя похожим образом. Следует ли признать их единицами разного уровня (словом и сочетанием слов) на том основании, что у одного из них может нарушаться критерий непроницаемости? Видимо, нет. Непереставимость и непроницаемость, не давая абсолютного критерия выделения слова, являются, тем не менее, его важными признаками.
Морфологические признаки слова. С морфологической точки зрения слово характеризуется так называемой цельнооформленностью: грамматические показатели оформляют слово в целом, а не отдельные его части. Действительно, например, немецкое слово Kleinstadt (’маленький город, городок’) следует признать одним словом не только на основании слитного написания, но и потому, что первая часть, которая исходно представляла собой прилагательное ’маленький’, утратило в составе данной единицы показатели рода, числа и падежа. Однако, например, французское слово bonhomme (букв. ’хороший человек’) имеет форму множественного числа bonshommes, где показатель множественности есть не только у второй, но и у первой части. Интересна в этом отношении также английская загадка: The son of Pharaoh’s daughter was the daughter of Pharaoh’s son. При буквальном прочтении получается абсурд: сын дочери фараона был дочерью сына фараона. Разгадка здесь состоит в том, что в английском языке показатель принадлежности ’s может оформлять не только отдельное слово, но и целое словосочетание. Фразу следует читать так: (The son of Pharaoh)’s daughter was the daughter of Pharaoh’s son (Сына-фараона-дочь была дочерью сына фараона). Второй вариант: The son of Pharaoh’s daughter was (the daughter of Pharaoh)’s son (Сын дочери фараона был дочери-фараона-сыном). Однако едва ли стоит на этом основании считать, например, сочетание the daughter of Pharaoh единым словом.
Синтаксические признаки слова. С точки зрения синтаксиса слово является либо потенциальным минимумом предложения (т.е. предложение может состоять из одного данного слова), либо минимальной синтаксической единицей (т.е. данное слово в одиночку может образовать какой-либо член предложения). Действительно, этим свойством обычно характеризуются, с одной стороны, знаменательные слова (существительные, прилагательные, глаголы, наречия, местоимения, числительные), а с другой — междометия и звукоподражательные слова. Недостаток этого критерия состоит, однако, в том, что он сразу исключает из пределов понятия слова служебные слова (предлоги, союзы, многие частицы), а также слова типа следовательно. Все они не образуют самостоятельных предложений и не функционируют как члены предложения.
Семантические признаки слова. Важнейшим признаком слова является наличие значения. Этим слово отличается от незначимых единиц языка, таких, как фонемы. С точки зрения характера значения слово противопоставлено прежде всего предложению. Если предложение может быть использовано в речи как готовое высказывание, то слово служит для выражения понятия. В конкретном высказывании слово может соотноситься с определенным фрагментом внеязыковой действительности.
Однако традиционное представление о том, что значение слова сводится к понятию, не вполне верно (значение слова часто сложнее понятия, оно может включать разного рода оценочные и другие компоненты) и применимо не ко всем словам. Во-первых, не выражают никакого понятия имена собственные. Они именуют определенные предметы и не задают своим значением никакого класса предметов. Когда же собственное имя приобретает способность обозначать класс предметов, обладающих общими признаками, оно перестает быть именем собственным и переходит в разряд имен нарицательных (ср.: донжуан, дон-кихот). Во-вторых, не выражают понятия указательные слова (см. ДЕЙКСИС), в частности местоимения. Например, местоимение я служит для указания на говорящего (но не выражает понятия "говорящий"). Местоимение этот служит для указания на нечто близкое, оно должно сопровождаться жестом, указывающим на предмет, или отсылает к предшествующему упоминанию данного предмета в тексте. Не выражают понятий также, например, междометия: они являются симптомами эмоций. Существенно, что они не обозначают эти эмоции, а непосредственно выражают их.
Слово не является минимальной значимой единицей языка. Таковой является морфема. Слова состоят из морфем, а морфемы (корни, приставки, суффиксы и т.д.) уже несут в себе определенное значение (ср. зелен-, пере-, -еньк- и т.п.). Признаком слова, в отличие от морфемы, с семантической точки зрения является идиоматичность, т. е. несводимость значения целого к значениям частей. Например, неверно, что любитель — это тот, кто любит, как это следует из смысла входящих в данное слово частей. Смысл данного слова включает дополнительные смысловые компоненты, из-за которых нельзя, например, сказать любитель моей жены, любитель себя. Однако и этот критерий не всегда эффективен. Во-первых, многие слова, например сложные слова с начальными компонентами авиа-, медиа- и подобными, не столь уж идиоматичны: их смысл обычно вполне механически складывается из смысла составляющих. Во-вторых, идиоматичность присуща и некоторым выражениям. В частности, смысл многих образных выражений не только не сводится к смыслу частей, но и вообще почти никак с ним не соотносится, ср. седьмая вода на киселе. Идиоматичны также многие терминологические сочетания, такие, как железная дорога.
Применение перечисленных критериев связано прежде всего с проблемой отдельности слова, отграничения его от других слов в речевой цепи. Однако с понятием слова связывается и еще одна, не менее важная проблема — проблема отождествления слова. Слово как единица языка представляет собой некоторую абстракцию, которой соответствует бесконечное множество конкретных словоупотреблений. Однако в психологической реальности этой абстракции трудно усомниться. Любой носитель языка не задумываясь скажет, что во фразах: Закрой окно, дует; Они стояли у окна и даже Петр I прорубил окно в Европу употреблено одно и то же слово окно. Овладевая языком, человек не просто запоминает множество встретившихся ему словоупотреблений, но и каким-то образом хранит в памяти слова как таковые, связывая с ними определенное значение. Это дает ему возможность не только воспроизводить уже слышанные фразы или фразы, аналогичные слышанным, но и порождать совсем новые, возможно никем никогда не произносившиеся — и при этом понятные другим носителям языка.
Проблема тождества слова включает два вопроса: вопрос о принадлежности разных грамматических форм одному и тому же слову и вопрос о принадлежности разных значений одному и тому же слову.
Вопрос об объединении разных словоформ в одно слово связан с проблемой различения словоизменения и словообразования. Для того чтобы ряд словоформ можно было отнести к одному слову, необходим выполнение следующих критериев: данные словоформы сходны по своему звуковому составу, соотносятся с одним и тем же фрагментом действительности, а различия в их значении должны быть связаны с различным грамматическим значением. (Грамматическое значение, т. е. значение, выражаемое показателями грамматических категорий, реализуется в пределах тех или иных классов слов данного языка, и при этом его выражение обязательно и регулярно.) Применение этих критериев в большом числе случаев не вызывает затруднений. Например, словоформы дом, домом, дому естественно отнести к одному слову. Действительно, они обозначают один и тот же объект и различаются только падежом. Падеж для русских существительных является обязательным (не может быть существительного в никаком падеже: даже если существительное несклоняемое, падеж определяется по контексту) и с достаточной регулярностью, при помощи определенных окончаний. А вот домой следует счесть отдельным словом, хотя оно и ощущается как нечто близкое к слову дом. Ведь в русском языке нет направительного падежа, у других существительных эту идею невозможно выразить при помощи окончания. Не является формой слова дом и уменьшительное образование домик: уменьшительные производные образуются от многих русских существительных, но уменьшительность не является обязательной, грамматической категорией. Однако во многих случаях решить вопрос об объединении словоформ не так просто. Рассмотрим словоформу домами. Принадлежит ли она слову дом? Указывают ли они на один и тот же фрагмент действительности? Ведь дом — это один объект, а домами подразумевает множество объектов. Традиционно формы единственного и множественного числа относят к одному и тому же слову, однако это вызывает определенные сомнения (ср., например, волос и волосы, время и времена). Уже много десятилетий ведутся споры о категории вида: принадлежат ли видовые пары (ср. подпрыгнуть — подпрыгивать, рисовать — нарисовать) одному и тому же слову, или следует считать, что в каждом случае мы имеем дело с двумя разными глаголами. Является ли сравнительная степень (красивее, более красивый) формой прилагательного красивый или отдельным словом? Является ли причастие формой глагола или отдельным словом? Ведь семантические, морфологические, синтаксические отличия причастия от других форм глагола очень велики. Подобных проблем при описании любого языка возникает много. Это не значит, что для всех этих случаев существует бесспорное, единственно верное решение, которое пока не найдено. Это значит только, что граница между словоизменением и словообразованием, т. е. между формами одного слова и разными, хотя и родственными словами, так же размыта, как и многие другие границы в языке.
Отдельную проблему представляет собой сходство звуковых комплексов. Действительно, для большинства слов верно, что их формы внешне различаются между собой весьма незначительно, например одной или двумя буквами окончания. Однако это далеко не всегда так. В формах многих слов имеются глубокие чередования, а иногда формы слова образуются супплетивно, т. е. от разных корней. Ср. я — мне — меня; хороший — лучше; идти — шел; ребенок — дети и т.п. Данная проблема очень существенна, поскольку во многих языках это явление характерно именно для самых важных и распространенных слов: например, словоизменение глагола быть во всех основных европейских языках весьма нестандартно. Достаточно вспомнить также списки неправильных глаголов или таблицы личных местоимений в этих языках. Тем не менее представляется неестественным считать русские идти и шел или английские go и went разными словами, а не формами одного слова.
Не менее сложен вопрос о том, как определить, относятся ли разные значения к одному и тому же слову — иными словами, где проходит граница между многозначностью (полисемией) и омонимией. А.А.Потебня писал, что "малейшее изменение в значении слова делает его другим словом". При таком взгляде, например, в сочетаниях зеленый флаг, зеленый помидор и зеленый юнец представлены разные слова, т. е. омонимы. Однако это противоречит языковой интуиции носителя языка, для которого очевидно единство слова зеленый и взаимосвязь трех значений, представленных в данных сочетаниях.
Омонимы — это одинаково звучащие слова, не имеющие общих элементов смысла (ср. лук для стрельбы и зеленый лук). При многозначности же значения слова связаны между собой, причем связи эти носят обычно регулярный характер (см. МЕТОНИМИЯ; ПОЛИСЕМИЯ; МЕТАФОРА). Например, значения слова зеленый в рассмотренных сочетаниях связаны между собой следующим образом. Зеленый как обозначение цвета — это первое, прямое значение данного слова. С ним по признаку смежности связано значение, указывающее на недостаточную спелость фруктов или овощей (неспелые фрукты обычно имеют более зеленый оттенок, чем спелые, и это становится основанием для переноса). Третье значение, указывающее на юность и неопытность, является образным, переносным по отношению ко второму. Перенос осуществляется здесь уже не на основании смежности, а на основании сходства. Очень существенно при этом, что связь между первым и третьим значениями, без посредства второго, почти не прослеживается. Во многих случаях, особенно при сложной и разветвленной структуре многозначности, далеко не любые два значения слова можно связать между собой, но это не препятствует ощущению единства многозначного слова. Такое единство не обязательно предполагает, что имеются какие-то смысловые компоненты, общие для всех значений слова. Достаточно, чтобы каждое значение было связано каким-то смысловым "мостиком" хотя бы с одним из остальных значений многозначного слова.
Во многих случаях отделить многозначность от омонимии и, следовательно, значения одного слова от разных слов не так просто. Это связано прежде всего с тем, что исторически часть омонимов образуется в результате расхождения значений многозначных слов, и этот процесс для некоторых слов еще не завершен. Так, русские слова свет (’освещение’) и свет (’мир’) когда-то были значениями одного слова, но в современном языке смысловые связи между ними полностью утрачены. В других же случаях эти связи не совсем еще распались. Возможно, некоторые люди ощущают их, а другие нет. Например, месяц в значении "луна" и месяц как одна двенадцатая часть года многие словари признают омонимами, однако большинство людей понимает, что здесь имеет место не случайное совпадение, что календарь как-то связан с фазами луны. Аналогичным образом разошлись, но не до конца, значения гладить (белье) и гладить (собаку), волочиться (по земле) и волочиться (за женщинами). В таких ситуациях вопрос о том, следует ли видеть здесь одно слова или два, является спорным.
http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet/article/5/57/1007634.htm?text=%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BEДобавлено спустя: 2 мин.
ПОНЯТИЕ - форма мысли, обобщенно отражающая предметы и явления посредством фиксации их существенных свойств. Первые П. относились к чувственно воспринимаемым предметам и имели наглядно-образный характер. С умножением потребностей человека и усложнением видов его деятельности появились более отвлеченные П., непосредственно не связанные с чувственным отражением, но, вместе с тем, являющиеся более близкими к реальности в смысле отражения ее сущности. Таковы, например, П.: "молекула", "атом", "электрон". Они образовались не только через сравнение наглядных образов, но и путем применения логических приемов: анализа, синтеза, абстрагирования, индукции, дедукции, аналогии, идеализации и т.д. Каждое П. характеризуется со стороны его содержания и объема. Содержание П. - это совокупность отраженных свойств предметов. Например, в содержании П. "атом" в числе других признаков входит признак "быть мельчайшей частицей химического элемента, сохраняющей его свойства". Объем П. - это множество (класс) предметов, каждому из которых принадлежат признаки, относящиеся к содержанию П. Так, объем П. "атом" составляет множество, к которому относятся атомы всех химических элементов. Применительно к содержанию и объему П. действует закон их обратного отношения: чем больше содержание П., тем меньше его объем, и наоборот. Если, например, к содержанию П. "химический элемент" добавить признак "неметалл, обладающий наибольшей активностью", то мы получим новое П., объем которого меньше объема исходного П. и которое выражается термином "фтор". Вступая в связи между собой, П. образуют различные виды отношений. Так, объемы П. могут находиться в отношении совместимости (когда они хотя бы частично совпадают) или несовместимости (когда они даже частично не совпадают). В свою очередь, отношение совместимости может быть отношением тождества (объемы понятий полностью совпадают - например, "столица Беларуси" и "самый большой город в Беларуси"); пересечения (объемы совпадают лишь частично - например, "студент" и "спортсмен"); подчинения (объем одного понятия входит в объем другого, но не наоборот - например, "студент" и "учащийся"). Среди отношений несовместимости выделяются: соподчинение (два или более непересекающиеся П. подчинены общему для них П., не исчерпывая его объем; таковы, например, П. "физика" и "биология" по отношению к П. "научная дисциплина") и противоречия (два непересекающихся П. подчинены общему для них П., исчерпывая его объем; например, "справедливая война" и "несправедливая война"). Знание отношений между П. по объему предостерегает от ошибок при таких логических операциях, как определение, деление, обобщение и др., способствует углубленному пониманию текстов.
В.Ф. Берков
http://slovari.yandex.ru/dict/sociology/article/soc/soc-0852.htm?text=%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D1%8F%D1%82%D0%B8%D0%B5
Форум FlashPlayer.ru
